В интервью РБК-Украина Андрей Ермак рассказал свою версию истории "вагнергейта", о ставшей скандальной поездке в президентскую резиденцию "Синегора", законе об олигархах, переговорах с Россией и возможности скорой полномасштабной войны.

Человек, занимающий должность главы Офиса (Администрации, Секретариата) президента Украины практически обречен стать одним из главных действующих лиц украинской политики. За редким исключением, все руководители Банковой таковыми и являлись. Более того, на этой должности человек практически неизбежно получает свою порцию демонизации.

Андрей Ермак не стал исключением. После победы на президентских выборах Владимир Зеленский назначил его своим помощником. До того они сотрудничали в бизнесе – Ермак был основателем компании, которая занималась защитой авторского права. Придя на Банковую, он начал курировать международные вопросы, в частности, переговоры с США, странами ЕС и Россией.

После увольнения Андрея Богдана, Ермак стал главой ОП. Источники в правящей команде отмечали, что Ермак был сторонником концепции президента - государственника, тогда как Богдан продвигал концепцию президента - просто хорошего парня. Но то, что было хорошо на выборах, не совсем подходило для ежедневной работы в должности главы государства.

В последние недели Ермак стал одним из главных героев политических новостей и ток-шоу. Тому способствовал выход долгожданного расследования Bellingcat об операции по захвату "вагнеровцев", скандальные заявления экс-главы военной разведки Василия Бурбы и активная деятельность политических оппонентов Банковой, совпавшая с конфликтом с крупнейшими финансово-промышленными и медийными группами.

– Давайте начнем с самого актуального – "дела вагнеровцев". Расскажите свою версию событий, как это было?

– Весь вопрос в том, чья это была операция. Я не буду повторять ранее озвученные президентом факты, лишь добавлю детали. Так как и по законодательству, и в действительности, президент и министр обороны – это два человека, которые осуществляют руководство непосредственно ГУР МО.

Начну, пожалуй, с того, как я познакомился с господином Бурбой. Его привел ко мне Арсен Аваков. Арсен Борисович сказал, что со мной хочет поговорить один человек.

– Это когда Бурба был начальником ГУР МО?

– Совершенно верно. Аваков представил нас друг другу и сказал – "а теперь оставлю вас вдвоем". И дальше господин Бурба начал мне рассказывать о том, что ему известно о якобы существовании каких-то пленок, на которых есть мой брат, и что он может помочь мне решить какую-то проблему.

– Речь о старой истории с записями вашего брата?

– Да. Я ему ответил, что у меня нет проблем и ничего не нужно "решать". Я знаю, что мой брат – порядочный человек. И если он что-то и нарушил, то будет отвечать, как и любой другой. Это было мое первое знакомство с Василием.

Что касается "вагнеровцев".

Я, конечно, не давал Бурбе никаких команд. Нас упрекают в том, что мы поначалу отрицали операцию, а потом признали ее. Я хочу пояснить это. Подчеркну: никакой санкционированной операции, о которой говорит господин Бурба, не было. Нет никакого противоречия между тем, что мы говорили ранее, и что говорим сейчас. Я не отказываюсь от своих слов.

– Это важный момент. Президент давал санкцию на эту операцию?

– Нет, не давал. Смотрите, есть такая операция как документирование боевиков, и это прекрасная операция, блестяще проведенная нашей разведкой. Так вот, документирование и расследование преступлений продолжалось длительное время и продолжается по сей день.

Документируются все люди, которые совершали преступления на территории Донбасса, убивали наших людей. И действительно об этом очень правильно написали Bellingcat и Христо Грозев. Вообще они сделали потрясающую работу, и я знаю, что они очень принципиально занимаются вопросами, которые связаны с войной, с Россией. Поэтому в их отчете об этом достаточно много написано.

Что касается ситуации, которая сегодня обсуждается, то президент четко сказал, что это была операция не наших спецслужб. И многие детали являются тому подтверждением.

Добавлю лишь одно: уже после того, как эти люди были задержаны на территории Беларуси, действительно был разговор президента с Лукашенко. Я помню, что разговор просили перенести, потому что в этот момент у Лукашенко брал интервью господин Гордон. И даже президент рассказывал, что Лукашенко тогда передавал ему привет от Гордона. Господин Гордон сейчас занимает другую позицию, но на тот момент он записывал интервью с Лукашенко.

И я знаю, что Лукашенко действительно рассматривал возможность выдачи нам привезенных туда из России людей, чего, к сожалению, не произошло.

– Выдачи Украине?

– Да, выдачи этих людей Украине. И, насколько мне известно, после разговора президента Зеленского с президентом Лукашенко соответствующие органы начали готовить документы. Планировалось, что генпрокурор полетит туда с этими документами. И тут оказалось, что ни одного документа, необходимого для экстрадиции преступников, а соответственно и для их ареста в Украине, вообще не существует.

Даже если допустить, что операция планировалась в таком безумном виде, как говорит господин Бурба – на основании чего они планировали арестовать наемников? Почему не были готовы документы? В подобных ситуациях необходимо придерживаться процедур – в конце концов, международному сообществу как-то надо пояснить, на каком основании произведен арест.

Я уж молчу о тех рисках, которым подвергались пассажиры. А если бы на борту были женщины и дети? А вы можете представить себе возможные варианты поведения головорезов при экстренной посадке самолета на территории страны, где им грозит пожизненное заключение?

Прикрывать военные операции гражданским населением – немыслимо, это военное преступление. Весь этот план, весь сценарий – авантюра чистой воды. Если бы мы утвердили эту операцию, Украина оказалась бы в международной изоляции.

Мы молчали очень долго, не желая причинить вред нашей разведке. И, кстати, благодаря тому, что, например, так детально было рассказано о документировании, у наших разведчиков теперь сильно сужается круг возможностей для проведения такого рода спецопераций.

Президент и я – мы служим Украине. И только интересы страны имеют для нас значение. Ради этого я готов выглядеть плохо в глазах людей. Пусть мое имя полощут в Фейсбуке и на тв-шоу олигархических каналов, пусть брендируют "рукой Кремля" и "шпионом" – я терплю это уже почти два года и буду терпеть дальше. Это второстепенное, несущественное.

Существенное – то, что мы делаем на самом деле. Украина и ее интересы – вот самое важное, самое главное.

Когда наши оппоненты переходят все "красные линии" и вместо конструктивной критики по делу, оскорбляют, обвиняют, вешают ярлыки – это неприятно, конечно, но интересы государства и интересы украинского народа у нас стоят на первом месте.

Я знаю огромное количество честных и мужественных людей, которые служат в ГУР Минобороны Украины. Как они себя проявили в Афганистане, это же подлинный героизм! Это видел весь мир и рукоплескал им.

Я веду большое количество международных переговоров, встречаюсь с главами аппаратов президентов, сопровождаю Нормандский формат и коммуницирую с американцами на разных уровнях. Как вы понимаете, ничего утаить в этом мире нельзя, и если бы ко мне был хоть один вопрос, ничего бы этого не было. Если бы попытки навешивать на меня ярлыки, называть русским шпионом и так далее, имели под собой какие-то основания, они, наверное, создавали бы мне определенные проблемы.

Заканчивая ситуацию с Bellingcat. Люди, которые распространяют эти фейки, очень ждали выхода сначала предварительных результатов работы ВСК, но там все черным по белому написано.

Те, кого это не устроило, ждали выхода отчета Bellingcat, он тоже вышел. Дальше господин Грозев неоднократно заявил, что не хотел бы участвовать в политических инсинуациях. Я знаю, что очень многие пытались на него выходить, что-то ему рассказывать. Но в ряде описаний этой истории Грозев четко отмечает, что это известно лишь со слов Бурбы. Такое бережное отношение к фактам и корректности сторителлинга заслуживает большого уважения.

И считаю, что сегодня точки над "і" по всем этим вопросам должны расставить правоохранительные органы.

Я уже получил приглашение прибыть в ДБР во вторник в 8:30 (интервью было записано в субботу, 27 ноября, – ред.). Обязательно буду. Как сделал это, когда меня пригласили в СБУ в связи с "пленками", связанными с моим братом. Просто я не делаю из этого шоу и не приглашаю журналистов туда, как делают очень многие. Я пришел и спокойно ответил на все вопросы.

Точно так же, как в рамках следствия, по месту жительства моего брата был проведен обыск, где живут мои родители. Конечно, для меня это неприятно, они честные и скромные люди. Но, с другой стороны, я был рад, что следователи увидели, в каких условиях они живут. К сожалению, это не те вещи, которые сегодня интересуют СМИ.

– Несколько уточнений. Был ли у вас разговор, о котором рассказывает Бурба, когда президент его не принял? Его приняли вы, утверждает Бурба, и передали команду перенести операцию?

– У меня был очень короткий разговор. Господин Бурба действительно зашел ко мне, он пытался получить от меня ответы на какие-то вопросы. На что, очень хорошо это помню, я повторил, что не вправе отвечать, и вообще, это не мои полномочия давать ему какие-то указания. И, естественно, я не получал никаких команд и указаний от президента.

Вообще, президент лично ведет все, что связано с разведывательными органами. Да, иногда, если президент считает нужным, он приглашает меня поприсутствовать на каких-то встречах, но никаких поручений от него по этому поводу я не имел. Соответственно, я не мог давать никаких указаний господину Бурбе.

– Вы обсуждали с Бурбой какие-то политические вопросы? Например, договоренности с Москвой о перемирии на Донбассе?

– О том, что мы договаривались о режиме прекращения огня, знали очень многие люди. Отдельно с господином Бурбой я это не обсуждал. Он не входит в ту группу лиц, которые непосредственно участвовали в этом, – там участвуют представители Трехсторонней контактной группы, Нормандского формата. Тогда украинской делегацией в ТКГ еще руководил Леонид Кучма, которого после достижения договоренности сменил Леонид Кравчук. У Леонида Макаровича сейчас очень сложный период, потому желаю ему сил и крепкого здоровья.

– Как вы считаете, почему Бурба взял сейчас эту ситуацию на себя? Фактически он является лицом этого скандала. Думаю, пятничные эфиры вы тоже смотрели.

– Я стараюсь сохранять свою нервную систему, и не смотрю пятничные эфиры. Не хочу давать оценку Василию Бурбе, но я думаю, что президент на многое пролил свет во время своего пресс-марафона. То, как вел и ведет себя господин Бурба, как ведут себя люди, которые, видимо, хотели оставаться в тех креслах, в которых они были… Я считаю, что это неправильно.

И я хочу подчеркнуть еще очень важный момент: в этих политических спорах недопустимо забывать об интересах государства. Операции разведки – это большая ответственность, как правило, связанная с жизнями людей. Здесь невозможно действовать на словах, есть жесткие регламенты, это все документируется, все оформляется. Это же не разговор двух людей на улице.

Президент приоткрыл определенные моменты, связанные с Афганистаном, о которых я лично разговаривал со многими международными партнерами Украины, начиная от Христи Фриланд и заканчивая Хиллари Клинтон. Они просто восторгались тем, как наши ребята не один раз провели эти операции. Мы эвакуировали более тысячи людей. Это требовало серьезной подготовки, ведь речь шла о большом риске и многих жизнях.

Я не знаю, почему Василий Бурба занял такую позицию, зачем он сейчас рассказывает вещи, которые являются государственной тайной либо не соответствуют действительности. Но это абсолютно неправильная позиция. И мне кажется, что на него сегодня имеют огромное влияние другие люди.

– По поводу других людей. Василий Бурба сумел объединить вокруг себя очень многих – на тех же эфирах его защищали и Арсен Аваков, и Арсений Яценюк, и даже бывший член вашей команды Александр Данилюк.

– Их всех объединяет одно слово – "бывшие". И мне кажется, это многое объясняет. К людям, которых вы перечислили, у меня разное отношение. Независимо от того, как они относятся ко мне, к кому-то из них я отношусь с уважением, к кому-то нет. Поэтому мне сложно оценивать мотивы этих людей, но пожалуй слово "бывшие" – это самое емкое объяснение всем их поступкам.

– Еще один громкий скандал последних дней, в котором фигурирует ваша фамилия, это история с поездкой в резиденцию "Синегора" якобы для празднования вашего дня рождения. Что произошло в этой резиденции на тех выходных и были ли вы там?

– Два с половиной года мы показываем, что мы занимаем достаточно активную и бескомпромиссную позицию по отношению к коррупции. За это время президент Зеленский, я, и другие члены нашей команды продемонстрировали совершенно другое отношение к интересам власти и государства, нежели это было до нашего прихода на Банковую. Мы показали, что можно быть честными людьми, ничего ни у кого не забирать, не становиться партнерами больших бизнесменов, не участвовать в схемах, не зарабатывать на войне и так далее. И если мне пытаются предъявить какие-то претензии, это точно не касается коррупции.

Недавно была смешная ситуация. Мне передали такой разговор: "Раньше при ОП всегда был человек, через которого можно было "решать вопросы". Все знали, что к нему можно обратиться за этим. А с вашим приходом все сломалось! Такого человека просто нет. И теперь никто не понимает с кем и как это делать!"

Я когда это услышал, подумал что это один из лучших комплиментов нашей работе, который только можно услышать.

Вы же понимаете, сколько людей активно и настойчиво ищет на меня компромат. Вы понимаете, как сложно найти что-то серьезное, если максимум, который мне вменяют – это перелет в Гуту?

Что касается Гуты – я не люблю дни рождения в принципе. Каждый раз хочется сквозь землю провалиться. Стою и жду, чтобы этот ужас поскорее закончился. Чувствую себя очень неловко в такие моменты. Я и без этих традиций прекрасно знаю, кто и как ко мне относится. Поэтому все, кто меня знает... Да им просто смешно, когда слышат о каких-то празднествах.

На 21-22 декабря мы запланировали провести большой дипломатический форум – 30 лет украинской дипломатии. В один день в Гуту должны съехаться сразу все послы Украины. За два рабочих дня нам нужно будет обсудить многие вещи. Я уже говорил ранее, что у президента Украины абсолютно новая стратегия работы на дипломатическом уровне. Нам важно активно и системно двигаться к международной субъектности Украины.

Поэтому очень важно, чтобы такой тимбилдинг для нашего дипломатического корпуса состоялся. Также мы ожидаем приезда международных гостей. Для этого надо решить многие организационные вопросы. Сначала мы проговорили, как это будет. Потом было очень важно изучить локацию, потому что президент предпочитает лично проверить каждую деталь.

Поэтому в пятницу мы туда полетели. Туда же приехал, возвращаясь из командировки, господин Чернышов. В субботу я лично проработал там пол дня. Далее, как бы странно это ни звучало, в свой день рождения, я встал в 5 утра, в 6 мы выехали в Ивано-Франковск, в 7 – вылетели в Киев.

В воскресенье проходили мероприятия, связанные с Днем достоинства и свободы, потом была встреча с нашими военными, затем президент их награждал. Вечером мы еще раз улетели, потому что президент планировал забрать семью. А в понедельник мы были на работе. Вот и все. Никаких гостей, никаких празднеств не было. В понедельник вечером в 22 часа я сумел добраться до родителей, которые очень меня ждали. Два часа посидел и поговорил с ними, потому что я не часто их вижу. Вот и все мое празднование.

И на следующий день во вторник в обед меня просто поздравили сотрудники. Будучи в Офисе президента на совещании, зашла генеральный прокурор, спикер, также заглянули некоторые из министров. И это все.

– Все-таки одна из основных претензий к вам и президенту – это использование вертолетов ГСЧС. Действительно сломались борты, как об этом заявил президент?

– Я приведу пример. У меня нет ни одного охранника. Я об этом не говорю, но это так. А мои предшественники, хотя это и не положено главе президентского офиса, охрану имели. По логике, учитывая высокую ответственность и сложность ситуации, охрана, вероятно, нужна. Но я считаю, что раз не положено, то я буду соблюдать закон.

То же самое здесь – стыдно сказать – самолет сломался. Потом президенту доложили, что вертолет тоже вышел из строя. Поэтому летели мы туда на военном вертолете. Есть определенный протокол безопасности, хотя президент и борется с чрезмерными мерами. Он очень скромный человек. Ему это очень не нравится, раздражает, и так далее. Но с другой стороны, мы понимаем, что люди вокруг него, по закону, несут уголовную ответственность, если не дай Бог что-то случится.

Поэтому полетели на военном вертолете, который даже не долетал без дозаправки, пришлось садиться и заправляться. Поэтому в пятницу мы добрались поздним вечером, когда было уже темно.

Согласно протоколу, когда такое происходит, запрашивается вертолет сопровождения. Это единственная причина привлечения борта ГСЧС. Президент никогда не летает частными самолетами, пользуется только государственными. А если я сам лечу в командировку, то пользуюсь обычными рейсовыми самолетами.

Поэтому вся эта история придумана на ровном месте. Никаких празднований не было, не планировалось и не могло быть. И вся техника использовалась исключительно в рамках закона. Более того, когда меня караулят на машине возле подъезда, всегда говорю – задавайте вопросы, я готов ответить. Но зачем прячетесь? Я открытый человек, мне нечего скрывать, я 24/7 честно работаю на страну.

– Вы все время ссылаетесь на пресс-конференцию президента. Но там он шокировал заявлением о государственном перевороте. Причем он это заявление сделал в контексте вопроса о деолигархизации. Что вы знаете о планируемом государственном перевороте?

– Первая часть – внешняя угроза. Я, к сожалению, не могу раскрывать то, что я знаю. Могу сказать, что информация, которую мы получили от многих наших международных партнеров, говорит о высокой степени угрозы эскалации на Донбассе.

Вторая часть – это дестабилизация в стране. Причем я думаю, что это два равносильных и связанных фактора. Уверен, у президента были серьезные основания для таких утверждений и эти основания глубоко изучаются правоохранительными органами. Я знаю, что они это делают, причем делают в сотрудничестве с нашими международными партнерами.

И сегодня нужно быть очень внимательными. Когда президент назвал фамилию одного из крупных бизнесменов, он несколько раз подчеркнул, что, по его мнению, человека пытаются втянуть в эту историю. Мы с вами сейчас говорим о богатом человеке, но неправильно сегодня называть кого-то олигархом. Потому что после того, как закон подписан, шесть месяцев идет кропотливая работа совместно с международными партнерами по изучению информации и использованию данной формулировки... Назвать кого-то олигархом можно будет только спустя 6 месяцев, когда реестр будет сформирован.

– Это в мае.

– Да. И я хочу сказать, что даже очень богатый человек вполне может не быть олигархом. Всю нашу историю богатые люди – не все, но многие – пытались использовать свои ресурсы и возможности для того, чтобы управлять страной. Покупать политиков, министров, депутатов. И использовать СМИ, зачастую убыточный бизнес, как рычаги влияния. Что-то не нравится, сразу же идет медийная атака на власть – причем правда сказанное или неправда, неважно. Как говорят, ложь, сказанная сто раз, может быть принята за правду.

Только наличие двух этих обязательных факторов – влияния на политику и на СМИ – делает богатого человека олигархом. Тем более, что за шесть месяцев у всех, кто не является таковыми, есть полная возможность отстоять свою правоту – у них есть огромные ресурсы и команды лучших юристов.

Новый закон не направлен против конкретных людей. Он устанавливает единые правила для крупного бизнеса. Эти правила должны приблизить нас к демократическим стандартам развитых стран. Большому бизнесу должно быть удобно и выгодно развиваться в Украине.

Если они будут работать в рамках закона, инвестировать свои капиталы не в подкуп чиновников, а в модернизацию существующих и строительство новых, самых современных производств в Украине, если они будут создавать тут новые рабочие места и поднимать зарплаты нашим людям, то народу нужны такие бизнесмены. И таких бизнесменов мы будем носить на руках, поддерживать целой системой льгот и стимулов.

По сути, закон направлен на то, чтобы внутри страны крупный бизнес зарабатывал больше. Потому что чем больше зарабатывает бизнес, тем больше зарабатывает страна – это новые налоги и рабочие места.

Закон направлен на то, чтобы на Украину перестали вешать ярлык, что у нас олигархи правят страной.

– А как по-вашему, сколько их?

– Честно, не знаю, но точно больше, чем те цифры, которые озвучивались. Я хочу отметить, что это базовый закон. Многие страны, которые имеют более длительную историю, пришли ко всем этим вещам, имея антитрастовое законодательство, закон о лоббизме, регуляцию антимонопольным законодательством в том числе СМИ.

Во всем мире это происходит. Даже когда происходит слияние крупных кинокомпаний, люди год-два ждут разрешения на проведение концентрации активов. Комплексное изменение всех институтов – это длительный процесс, а страна уже сегодня нуждается в очищении политики от тотального влияния крупного бизнеса и масштабной коррупции.

Очень важно то, что сегодня мы рекордсмены по реформам. Никто с этим уже не спорит.

Я часто повторяю: назовите мне сейчас хоть одну страну, которая в таких геополитических и экономических условиях делает настолько исторические реформы! Ни один политик в мире не может ничего мне возразить.

Наш народ устал ждать. Каждый хочет видеть позитивные изменения не через 20 лет, а уже сегодня. Но никто не представляет, какое бешеное сопротивления встречают любые шаги команды Владимира Зеленского, направленные на изменение старой олигархической системы. Поэтому мы пришли к выводу, что системные изменения невозможны без такого закона и без последовательного избавления от влияния олигархов на власть.

Атакуя государство, по сути, вместе с внешним агрессором, олигархи угрожают самому существованию Украины. Именно поэтому функция ведения такого реестра временно возложена на СНБО. Еще и потому, что там представлены руководители всех ключевых государственных органов. И все они имеют право на свое мнение. Каждый имеет право ознакомиться со всей информацией, поставить вопросы, проголосовать – поддержать или не поддержать любое решение. Для нас важно кардинально и системно укрепить политические и экономические институты. Когда изменения приобретут необратимый характер, необходимость во вмешательстве СНБО отпадет.

Поэтому этот базовый закон про олигархов я считаю достаточно прогрессивным. Параллельно делаются или планируются другие системные шаги – по демонополизации экономики, установлению более прозрачных правил работы отдельных рынков, политических институтов и так далее.

Мы очень настойчиво движемся к реализации задуманного. Хотелось бы двигаться быстрее, но мы реалисты. Ясно, что вся мощь старой системы уже направлена на то, чтобы препятствовать нашим усилиям.

Согласно той информации, которую мы получили от международных партнеров, велика вероятность, что для дестабилизации ситуации в Украине будут использованы люди, которым не нравится закон об олигархах. Я считаю, что президент Украины очень корректно и дипломатично озвучил часть этой информации, и даже предложил этому человеку ознакомиться с имеющимися материалами. Потому что, по мнению Владимира Зеленского, господина Ахметова пытаются намеренно втянуть в атаку на собственное государство.

– Знаете, как это со стороны выглядит? Что Ахметову открыли дверь – он или соглашается, или вы будете принимать более жесткие решения вплоть до санкций и пойдете до упора, скажем так.

– Я соврал бы, если бы сказал, что те потоки грязи, которые льются на нас, это приятно. Это неприятно. Но честно скажу, что мы не строим государственную политику из своих ощущений. Наши действия говорят лишь о том, что мы открыты и считаем, что перед теми огромными вызовами, которые стоят сегодня перед Украиной, все здравые силы должны объединиться. Все, кто заинтересован в независимости и развитии нашей страны, чтобы мы в конце концов закончили войну, вернули наши территории, просто обязаны объединиться. И мы готовы говорить о консолидации со всеми, кто искренне болеет за нашу страну.

Но мы не можем торговаться с теми, кто снова хочет урвать кусок пожирнее, кто привык грабить и зарабатывать даже на войне. Мы не можем сотрудничать с теми, кто готов на любые подлости, лишь бы вернуться во власть и дорваться до финансовых потоков. Это ложь, что этим людям нужна Украина. Им не важно, как будет называться территория, которую они продолжат грабить.

А я считаю, что для любого большого разумного бизнесмена капитализация страны, успех страны – это его успех. Просто пришло время навести порядок в нашем доме вместе, и это можно сделать, только объединив усилия. Наведение порядка, достижение справедливости – это то, что поддерживает украинский народ.

Жаль, что очень мало дискуссий о социальной политике, об экономике, о том, что реально делается для повышения благосостояние каждого человека, какие возможности открываются перед Украиной. Даже в один из визитов в США журналисты задают вопрос не о сути переговоров, а о том, зачем здесь Ермак и присутствовал ли он на тех или иных встречах.

Ну это же полная глупость для любого, кто разбирается в правилах международной дипломатии. Вопрос не в Ермаке, вопрос в стране и ее интересах. Сегодня Ермак, завтра другой. Но Украина у нас одна, и мы все здесь живем. И этот Ермак, которому так настойчиво лепят демонический образ, на самом деле, болеет за свою страну. Хочет, чтобы она была успешной, счастливой, богатой.

– Раз вы уж сказали – Ермак, не Ермак. Есть понимание, почему именно вы в эпицентре этих скандалов?

– Есть.

– Это вы придумали закон об олигархах?

– Нет, это была идея президента, которую я полностью поддерживаю. Я принимал участие, высказывал свои замечания и предложения.

Исторически все политики в Украине были или запуганы или куплены. Я не отношусь ни к одной, ни к другой категории, и не собираюсь подстраиваться под эту систему. Я пришел с этим президентом, с этим президентом и уйду.

У меня действительно есть стремление сделать что-то хорошее для своей страны. Мне не важно, как ко мне будут какие-то политики относиться, мне важно, как ко мне люди будут относиться. Я очень открыт, я готов попробовать достучаться до них и открыто рассказать правду любому человеку. Особенно мне важно достучаться до тех, кто, например, защищал нашу Родину. Вот эти люди для меня особенно ценны, я их искренне уважаю, восхищаюсь ими.

Почему меня выбрали в качестве мишени?

Я поясню. Когда речь идет о коррупции, со мной невозможно договориться. Я нормальный человек, я всегда открыт для конструктивного диалога, если речь идет о пользе для страны.

Но когда какие-то политики или бизнесмены меня пытаются втянуть в договорняки, я становлюсь совершенно ужасен, я встаю на дыбы, все ломаю, крушу планы, и, конечно, меня эти люди люто ненавидят.

А кому может нравиться человек, который "наламывает" тебе всю схему?

И когда некая часть политического и бизнесового истеблишмента, привыкшая работать "по-старому", на коррупционных схемах, поняла, что договориться со мной невозможно, что я действительно настолько "отбитый", недоговороспособный и упертый как бык, что это все не шутка, то, конечно, у меня появилось много врагов. А эти враги инвестировали в брендирование меня "агентом Козырем" и уничтожение репутации.

Но повторюсь, меня это не трогает. Если для успеха реформ, которые сделают нашу страну сильнее, богаче, успешнее, надо пожертвовать своей репутацией – я готов это сделать. Говорят, у каждого есть своя жизненная миссия. Если моя миссия именно такая – что ж, в этом даже что-то есть.

При этом у нас впервые за всю историю впервые такой президент – честный, открытый, порядочный. Поэтому мне очень неприятно, что в тот момент, когда мы боремся с огромными вызовами, когда весь мир нам помогает, когда мы имеем беспрецедентную поддержку, происходят вот эти внутренние беспочвенные и бессовестные атаки.

С теми же американцами у нас сегодня контакты на очень высоком уровне практически каждые несколько дней. К примеру, ожидается телефонный разговор Байдена с Путиным. И я знаю, что до этого будет разговор президента США с президентом Украины.

– До или после?

– Я думаю, что и до, и после. Точно будет один разговор с президентом, а может быть и два. Может быть, до – с госсекретарем, а потом – с президентом. Но точно будет.

И в это время просто добивают, выворачивают наизнанку нашу разведку. Хотя после отчета Bellingcat всем стало все понятно, что вопросов к власти у журналистов-расследователей по сути нет. Но эти безответственные рассуждения в телеэфирах смотрим не только мы, но и весь мир. И мы прекрасно знаем, что разделить и поссорить нас внутри Украины и с нашими международными партнерами – это стратегия внешнего агрессора.

Поэтому я всегда выступаю за диалог. Как внутри Украины, так и на международной арене.

– Скажите как юрист, какую вы видите главную угрозу для олигархов в этом законе?

– Угроза только ментальная. Им нужно будет жить не так, как привыкли. Никто из них ничего не теряет, никто из них не становится беднее. Просто нужно будет жить по новым правилам.

– То есть это личное оскорбление.

– А кого оскорбили? Владимир Александрович очень воспитанный человек. Мы никого не оскорбляем. Просто каждый человек должен ставить интересы своего государства выше собственных не на словах, а на деле.

– Ваши оппоненты утверждают, что этот закон призван заставить сдать телеканалы.

– Как можно заставить людей, у которых миллиарды и самые лучшие юристы, в демократическом государстве в 21-м веке, где протестующие приходят на Банковую, разрисовывают двери и их никто не останавливает, как можно вообще в принципе кого-то заставить? Их юристам же надо как-то оправдывать зарабатываемые деньги. Поэтому юристам надо рассказывать об угрозах, а потом эти угрозы якобы преодолевать.

– Есть популярная теория, что у людей, попавших в реестр олигархов, будут проблемы в банках и других финансовых учреждениях. Разве это не угроза?

– У всех из них есть возможность в этот реестр не попасть. Любые дополнительные проверки будут основаны только на наличии очень серьезной информации. Освобождение политики от коррупции – это глобальный тренд. Развитые страны внедряют все больше подобных ограничителей, которые в первую очередь касаются отмывания денег и борьбы с терроризмом. Человек, влияющий на политику у себя в стране, будет пытаться влиять на политику и в той стране, в которой он хочет открывать бизнес.

Именно поэтому мы хотим положить конец обвинениям Украины во вмешательстве в чужие выборы, которые мы не так давно пережили. Мы все это делаем в интересах нашей страны. Для любого богатого, но честного человека, который хочет честно заниматься бизнесом, как, кстати, они и декларируют, никаких угроз нет. Вообще никаких.

– Самые богатые люди в этой стране сделали свое состояние на природных монополиях либо на эксплуатации наших недр. Очень много анонсов шло со стороны Офиса президента, со стороны СНБО об изменении ситуации в недропользовании и пересмотре лицензий. Что вы планируете делать?

– Продолжать эту работу. Украина очень богата природными ресурсами, это достояние всего украинского народа. К сожалению, все эти годы это было не так. Связанные с властью карманные компании получали эти лицензии, сами не разрабатывали и другим не давали. То есть держали эту монополию. Мы хотим, чтобы это сегодня приносило благо стране и каждому украинцу. Поэтому будет продолжаться очень жесткий контроль над тем, что выдано или не выдано, над законностью и так далее. А дальше это все будет на прозрачных условиях, будут привлекаться инвесторы, чтобы они эту сферу экономики превратили в золотую жилу, которая будет работать на весь украинский народ.

Потому что в этом смысле у нас уникальная страна – больше 9 тысяч различных месторождений, которые имеют промышленное значение. Но когда мы стали разбираться, кому они принадлежат и на какой стадии разработки находятся, оказалось все очень печально. Многое из того, что мы можем сами добывать и перерабатывать внутри Украины, мы импортируем. Ну, это же бред. Если хотим сделать Украину успешной, мы обязаны системно поменять правила игры и в этой сфере. И мы это делаем.

– Это инвестиции. Хотят – разрабатывают, хотят – нет.

– Конечно, инвестиции идут туда, где прозрачные условия, где нормальная судебная система, где защищены права инвесторов и так далее. Причем это касается не только иностранных инвесторов, но и внутренних. Именно поэтому мы ведем реформы сразу по всем направлениям – от судебной реформы до цивилизованной работы отдельных рынков. И сфера недропользования – как раз очень яркий пример.

В парламенте уже принят законопроект в первом чтении. Важно, чтобы лицензии можно было получить значительно быстрее по максимально упрощенным процедурами, существенно сократив количество государственных органов, которые влияют на процесс, тем самым уменьшая возможности для коррупции. Доступ ко всей геологической информации должен быть открыт для любого инвестора. Чем проще, прозрачнее и стабильнее будут правила, тем комфортнее будет инвесторам.

Но если посмотреть немного с другой стороны, то я считаю, что все, кто имеет здравый смысл, поймут, что намного выгоднее заниматься честным бизнесом – больше заработаете. Нет смысла покупать политиков. Продажные политики – люди неблагодарные. Сегодня работают на одного, завтра – на другого.

– Еще одно уточнение про переворот. Правильно ли я понял, что информацию о каких-то движениях получили вообще не украинские спецслужбы, а спецслужбы иностранные?

– Не совсем. Это наши спецслужбы получили дополнительную информацию в подтверждение той информации, которую ранее получали от иностранных коллег. То есть идет постоянное сотрудничество между спецслужбами.

– Есть политический вопрос о ваших бывших соратниках. Например, о Дмитрии Разумкове. Расскажите, что произошло во взаимоотношениях с ним?

– Честно говоря, тема Димы Разумкова мне совершенно неинтересна. Произошло то, что у партии, и у Димы Разумкова разошлись пути. Дима Разумков появился на политической карте исключительно благодаря одному человеку – Владимиру Зеленскому. У людей могут расходиться дороги, расходиться интересы. Но я считаю, что всегда нужно оставаться достойным человеком, это самое главное.

Больше я бы не хотел ничего комментировать. Достаточно сегодня послушать этого человека, сравнить с его риторикой год назад, вдуматься в то, что он говорит сейчас, на каких медийных площадках он это говорит, чтобы самим сделать выводы.

– Как вы считаете, он электорально вас "покусал" или нет?

– Я считаю, что только сейчас избиратель его начинает воспринимать как отдельного человека. До этого его воспринимали как часть нашей команды, поэтому и рост рейтингов у него за счет этого. Говоря что-то, он пытался отмежеваться от каких-то ошибок, а всеми плюсами и достижениями он очень хорошо пользовался. Мне это неинтересно комментировать, правда. Вот есть среди наших оппортунистов люди, которых я уважаю, которые мне, несмотря на конфронтацию, чисто по-человечески интересны.

Дима Разумков к их числу не относится, вот все, что я могу сказать.

– Я понимаю, но вы же курируете внутреннюю политику. Видите ли вы угрозу для монобольшинства и для "Слуги народа" в связи с действиями Разумкова?

– Внутреннюю политику я не курирую. Но любой организм должен пройти испытания, тогда он становится сильнее и закаленнее. Я говорил это много раз, я считаю, что среди наших депутатов "Слуги народа" большинство – приличные и профессиональные люди. Все прошли какой-то свой путь, все по-прежнему объединены вокруг президента и наших общих целей по изменению Украины.

И я считаю, все, что нас не убивает, делает нас сильнее. Поэтому я спокоен за будущее партии "Слуга народа". Произошли изменения, новый руководитель партии – Елена Шуляк, очень умная, профессиональная и эрудированная. Саша Корниенко – первый вице-спикер...

– Говорят, что Шуляк вы поддерживали.

– Да, потому что считаю ее профессионалом и достойным человеком.

– Относительно внутренней политики, еще один вопрос касается конгресса региональных властей, который, насколько мне известно, продвигали именно вы.

– Это была идея президента, которую я очень поддерживал.

– Это такая попытка подавить бунт мэров?

– Нет, это абсолютно не имеет к этому отношения. В Совете Европы существует абсолютный аналог, очень успешный, мы изучали его опыт, и это очень сочетается, координируется с реформой децентрализации. Даже руководитель маленького ОТГ точно так же, как и глава крупного города должен иметь возможность задать вопрос премьер-министру, президенту, любому министру и так далее.

Все положительные изменения, все реформы в Украине, которые задумал Владимир Зеленский, будут эффективны только тогда, когда их будут качественно внедрять на всех уровнях, и особенно важен уровень местной власти.

Именно поэтому нашей задачей было объединение усилий всех уровней и активное привлечение местных лидеров в процесс преобразований в стране. Наша общая энергия должна идти не на противостояние, а на развитие городов, сел и поселков Украины.

Мы создали структуру, которая позволяет это делать, и она уже доказала за эти несколько месяцев, что она жизнеспособна, она эффективна, она генерирует ряд идей, и уже решила несколько серьезных проблем. Поэтому в данном случае это такая уникальная площадка, где все могут общаться и сотрудничать, и она будет только расширяться. Я недавно проводил встречи с Европейским конгрессом, и там эту инициативу очень высоко оценивают, готовы на плотное сотрудничество, обмен опытом и так далее.

– Почему я об этом спрашиваю. Не так давно общался с Алексеем Даниловым, секретарем СНБО, и он в негативном ключе высказывался не об идее децентрализации, а о том, как она была проведена. Означает ли это какую-то попытку с вашей стороны переделать модель децентрализации в Украине?

– Я с Алексеем Мячиславовичем, наверное, отчасти соглашусь. У нас многие реформы до Владимира Зеленского носили только название "реформы". Именно поэтому мы сегодня, скажем так, видим такое сопротивление, потому что мы начали делать реальные реформы, а реальные реформы – это всегда дискомфорт. Выходить из зоны комфорта не очень приятно.

Поэтому наверняка было много ошибок, реформа ведь начиналась не при нас. Но я не считаю, что конгресс – это инструмент исправления ошибок реформы децентрализации. Для этого есть другие механизмы. Мы очень внимательно относимся ко всем элементам административной реформы, в которой децентрализация – лишь важная часть. Тем более что есть важные моменты, которые упомянуты в Минских соглашениях. Поэтому мы очень внимательно подходим ко всем вопросам, связанным с отношениями властей на всех уровнях и балансу прав, полномочий и ответственности.

– Еще один вопрос будет касаться кадров. Постоянные кадровые перестановки в правительстве – с чем они связаны? Вы постоянно в поиске людей и сталкиваетесь с большими проблемами.

– Сегодняшние огромные вызовы, стоящие перед Украиной требуют уникальных людей. Они предполагают людей не просто профессиональных, не просто талантливых, а мега работоспособных и стрессоустойчивых, которые не устают и не ломаются. А таких людей в принципе в мире очень мало.

– И еще желающих подать электронную декларацию.

– Совершенно верно. И поэтому, безусловно, идет постоянная кадровая работа не только в Кабинете министров, в Офисе президента, в других министерствах, ведомствах и в регионах.

– Почему вы разошлись с уже бывшим первым вице-премьером Алексеем Любченко?

– Это было решение премьер-министра. В этой связи меня это коснулось следующим образом: у меня забрали высококлассного специалиста Юлию Свириденко. Я, честно говоря, на начальном этапе сопротивлялся, но потом опять-таки интересы страны взяли верх. Я понимаю, что она действительно достойна и является очень грамотным и порядочным человеком. Я, скрепя сердце, согласился. Для ее замены нашли Ростислава Шурму. Я крайне доволен, что этот профессиональный и очень достойный человек появился в нашей команде.

– А вас его бэкграунд не смущает?

– У каждого человека есть какой-то бэкграунд. На самом деле, для меня важны профессиональные качества и порядочность. Наверное, это основное. Потому что смешно сегодня искать человека, который имеет хороший профессиональный опыт и никак не связан с прошлым… Он же не может появиться из ниоткуда.

– Давайте про международные дела. Русские блокируют все действия по Донбассу, любой формат. Более того, сейчас Нормандский формат меняется до неузнаваемости, потому что из свидетелей Минских соглашений остался в нем один Путин. Какой вы видите судьбу переговорного процесса?

– Он действительно зашел в тупик.

– Нормандский формат?

– Да. Но это, в том числе, было связано и с выборами в Германии. Через неделю-полторы появится новый канцлер. Хотя Ангела Меркель приложила много усилий, чтобы организовать новый саммит лидеров Нормандской четверки. И я неоднократно повторял, что было бы прекрасно если бы в конце ее каденции таки состоялась встреча лидеров стран Нормандского формата. Но, увы, не сложилось.

– Работает ли Украина над какими-то другими форматами? Обсуждается ли что-то с привлечением США, Британии?

– Я могу точно сказать, что на сегодняшний день Америка для себя приняла решение быть активным участником мирного процесса, причем на всех уровнях, начиная с президентского. И они глубоко в материале, это будет происходить параллельно с существующим Нормандским форматом. Они с большим уважением относятся к тому, что было сделано и Меркель, и Макроном. Это даст дополнительный импульс, поэтому я думаю, что в ближайшее время мы будем свидетелями активизации этого процесса.

И давайте не забывать, что Германия является самым активным участником и всей актуальной энергетической повестки, а мы по-прежнему считаем, что вопросы "Северного потока-2" и транзита газа – это вопросы нашей безопасности, они должны все рассматриваться в комплексе. Конечно, у нас сложный четвертый участник переговоров, но консультации продолжаются.

– Вы до сих пор коммуницируете с русскими через Дмитрия Козака?

– Да, он представитель в Нормандском формате и основное контактное лицо.

– А он вообще контактен в последнее время?

– Они занимают позицию, которую занимают. Любые переговоры – это поиск выхода. У нас он непростой, потому что мы имеем документ, который достался в наследство от предыдущей власти.

– Минские договоренности.

– К которым у нас, мягко говоря, очень много вопросов. Но сразу хочу для всех критиков сказать, что мы никогда не заявляли, что мы выходим из них. Документы подписаны от имени нашего государства, и на сегодняшний день являются единственной базой для переговоров. И даже на этой базе мы отстаиваем национальные интересы Украины.

При этом человек, который утверждал эти документы, при том, что я признаю, что были непростые времена, и понимаю все сложности, сегодня является главным критиком каждой строчки. Самому согласовать это все, а затем открещиваться и манипулировать, обличать – это, конечно, какой-то запредельный уровень лицемерия. Даже не знаю кто еще так может, кроме него.

Этот человек допустил в Минских договоренностях ряд двусмысленностей, которые сегодня используют против Украины. При этом он же кричит "зрада" и выводит людей на улицы. С другой стороны, мы как люди ответственные понимаем, что это ответственность государства. Неважно в каком состоянии, как, кто и из каких соображений одобрял те документы.

– Вы о Петре Порошенко?

– Да. Но есть ответственность страны и ответственность перед страной. И у команды президента Зеленского не поменялись приоритеты. Поэтому главная наша цель – это прекращение войны и возвращение людей и территорий на основании национальных интересов Украины.

Но считаю, что нам удалось добиться беспрецедентной консолидации всех наших партнеров с нами. Ведь я глубоко в процессе и понимаю, как было раньше.

Те заявления, которые мы слышим от Германии, Франции, Великобритании и США – такого не было никогда. И они не только говорят – они в самом деле готовы на очень многое, если кому-то придет в голову безумная идея начать эскалацию на Донбассе или где-то еще.

– Они готовы за нас воевать?

– Я бы не хотел отвечать за наших партнеров. Но их дела свидетельствуют о многом. Наша обновленная хартия с США, оборонное партнерство с Великобританией… Германия и Франция однозначно поддерживают мирные усилия Украины и критикуют позицию РФ.

– Разведданными помогают?

– Конечно.

– Согласно этим разведданным, как вы оцениваете риск полномасштабной эскалации зимой, о чем говорят американцы?

– Скажу так: риски высокие, но я надеюсь, что этого не произойдет.

– А вы понимаете мотивацию Кремля? Зачем им это надо?

– Вся мотивация в большой политике – большие интересы. Можно только догадываться. Я считаю, мы делаем все, в том числе, на дипломатической арене. Об этом не принято много говорить, но поверьте, мы делаем все возможное. И мы ощущаем огромное уважение к нашему президенту и нашей стране. Все ценят его честность и считают его сильным лидером. И поэтому сегодня все, что планируется руководством Украины, проходит в рамках практически ежедневных консультаций с другими мировыми лидерами.

Но я еще хочу обратить особое внимание, что сегодня у нашей страны налажены глубокие и партнерские отношения со странами и объединениями, которые играют ключевую роль – США, Великобритания, Турция, Франция, Германия и ЕС в целом.

– Не могу не спросить о союзе с Турцией. И, как я понимаю, есть попытки выстроить новые отношения с монархиями Персидского залива. Чего вы от них хотите? Чего вы от них ожидаете?

– Украина, с точки зрения президента и команды, занимает в Восточной Европе лидирующие позиции. Это одна из ключевых стран Европы. Соответственно, мы не должны замыкаться только на традиционных партнерах и рынках. Поэтому мы налаживаем серьезные и очень активные партнерские отношения с Катаром, ОАЭ, работаем с другими государствами этого региона.

Еще одно новое направление, которое, я думаю, будет очень активно развиваться – Африка. Также для нас важны Латинская Америка, Индия, другие регионы и страны. Я думаю, что в будущем году нас ожидает большое количество очень высоких гостей. Естественно, мы работаем и с Китаем.

– То есть все-таки рассматриваете активное взаимодействие с КНР?

– Конечно, Китай на сегодня – это самый большой наш торговый партнер. Мы всегда обязаны думать об экономических интересах Украины.

– А вы не считаете, что это войдет в противоречие с позицией США и Великобритании?

– Сегодня даже эти страны имеют огромный товарооборот с Китаем и продолжают очень широкое сотрудничество. Так что вопрос в мудрости политики, чтобы находить здравый баланс. При таком подходе я не вижу особых противоречий.

– Один из важнейших сейчас вопросов – это энергетический кризис, который есть в Европе, и есть угроза того, что этот энергетический кризис будет создан и нам. Руками русских, понятное дело. Как вы оцениваете вероятность такого развития событий этой зимой? Условно говоря, если они нам возьмут и прикрутят давление в трубе?

– Мы же не сидим на месте, мы прекрасно понимаем и оцениваем все риски. Кризис – вы правильно сказали – не только европейский, он, наверное, мировой. Если говорить о газе, то у нас достаточно запасов газа, кто бы там что не рассказывал.

Что касается всего остального, мы очень хорошо держим руку на пульсе, мы в постоянных консультациях с нашими партнерами. Я лично, будучи в Америке, вел переговоры, связанные с поставками угля. Я точно знаю: мы договорились что американские партнеры окажут нам необходимое содействие. Энергетическое давление – это же тоже один из элементов внутренней дестабилизации, все прекрасно это понимают.

В этом смысле в том числе очень важна позиция ответственного бизнеса. Когда речь идет об интересах страны, будет крайне неправильным если кто-то – и я не верю, что так произойдет – будет использовать свое влияние на энергетический рынок, для того чтобы, например, высказать свое недовольство каким-то законом и оказывать давление на государство, заставляя мерзнуть простых людей.

– А вы видите такой риск?

– Я сказал, я не верю в то, что это может быть. Потому что все-таки, я считаю, что люди после восьми лет войны стали по-другому смотреть на многие вещи… Я считаю, что эти непростые годы очень сплотили наш народ. Думаю, попытки бизнеса подыгрывать внешнему давлению на Украину люди не простят.

– Вы сегодня много говорили о состоянии ума, как надо изменить ментальность. А вы уверены, что знаете, что именно надо сделать? Та же коррупция не начинается наверху, коррупция начинается внизу.

– Согласен.

– И что надо сделать внизу, чтобы изменить состояние ума?

– Скажем так, в истории было несколько путей. Были жесткие пути и жесткие методы. Жесткие методы всегда имеют свою обратную сторону, о которой их сторонники предпочитают умалчивать. Но о миллионах жертв нельзя забывать. Были другие методы, когда у людей в силу постепенного развития экономики повышался уровень жизни…

– В течение длительного периода.

– Да, эволюционным путем. Пока у нас такой средний вариант. Но мне кажется, здесь уникальность заключается в следующем. Для ряда людей самым любимым и самым поддерживаемым политиком является президент. Как личность, как человек. Он пример человека абсолютно не коррумпированного – по сути своей, по своему происхождению, по родителям, по семье. Пример того, можно быть очень успешным, можно быть лидером нации, но при этом отторгать коррупцию на самом базовом уровне.

Здесь самое главное, чтобы у молодых людей был пример, как можно жить по-другому, честно. Сегодня мир настолько открыт, что невозможно ничего скрыть. Сегодня абсолютно реально быстро разбогатеть. Причем честно, в рамках закона и без коррупционной составляющей. Если раньше были какие-то бизнесмены, какие-то диктаторы, какие-то руководители разных стран, которые что-то могли спрятать, то сейчас это невозможно сделать, мир слишком прозрачный и слишком открытый.

– Вы правда верите, что в стране, где 500 лет происходит одно и тоже в сущности, чей-то пример может что-то изменить?

– Да. Я всей душой в это верю. А просто не было другого примера. Мы же не понимаем, что мы уникальны. У нас случилась удивительная история, слом литосферных политических плит, трансформация системы, у нас перевернулся стол.

Не буду пока называть фамилии, но очень многие мировые режиссеры, сценаристы, уже предлагали снять кино на основании событий в Украине. Говорят, а можно мы будем писать сценарии, а дайте мы поучаствуем. Мы сегодня живем в уникальное время. Мы просто не умеем ценить свое. К сожалению, это наша национальная черта. Мы не умеем ценить наши таланты.

Вот видите, я начинаю говорить об этом, и закипаю даже. Я все время, с первого дня говорю, мы станем другой страной, как только у нас кумирами станут ученые, инженеры, деятели культуры, спортсмены, а никак не политики. У нас сегодня на телевидении нет спорта, у нас сегодня практически нет культуры, у нас бесконечные политические шоу, которые нормальный человек смотреть не может. Я не представляю, как это можно смотреть 24 часа подряд, я не понимаю. Но при этом мы не говорим о наших выдающихся ученых, культурных деятелях, спортсменах.

– Так и спорт часто воспринимается через политическую призму.

– Это же не нормально, Сергей, абсолютно. У нас же сумасшедшая история. Где наши сериалы, посвященные выдающимся людям, о которых знают в мире? Ведь это бы сегодня было не менее круто, чем та же "Игра престолов" или "Викинги".

– Ну так спрос же рождает предложение.

– А вы предложите. Но никто не предлагает. А я уверен, что он есть.

– Спрос?

– Конечно. Я уверен, людям просто не предлагают это. Какое-то количество лет тому назад никто не думал, что сколько не открывай фитнес-клубов, они будут битком набиты. Люди хотят быть здоровыми и хорошо выглядеть. Знаете, как в фильме о Бэтмене: "Этому город нужен герой". Так вот, этой стране тоже нужны герои. Не политики, а истинные герои. И тот, кто в медиа первым удовлетворит этот спрос, начнет выводить в свет софитов не набивших оскомину героев политических шоу, а истинных героев спорта, культуры, креатива, технологий – тот войдет в историю.

Сегодня СМИ формируют специфический спрос. А я уверен, что людям это не интересно, люди не живут этой чернухой. Я не о критике власти сейчас. Да критикуйте, ради Бога, мы нормально к критике относимся. Я вообще готов встречаться со всеми и отвечать на любые вопросы. Было бы время на это. Но когда это превращается в какие-то оскорбления, в какие-то обиды, каких-то бывших чиновников или политиков, ну честно, разве это продвигает нашу страну вперед?

Вы обратите внимание на пресс-марафон президента. Ко мне после него подошел один журналист, я спросил его: "Ну как тебе?". Он ответил: "Да как-то так мало было о визии, стратегии, глобальном дискурсе. Helicopter view не хватило".

И в этот момент меня как током ударило. Я говорю: "Так а вопросы журналистов, там хоть один был о таком? Их интересовало, был ли я в Гуте 21-го ноября, а не какой у президента helicopter view по части международной политики Украины, или экономики, или культуры. Геликоптеры их интересовали, но только в другом смысле!"

Президент не может вворачивать такие вещи в отрыве от вопросов. А ему хотелось бы гораздо больше именно о таких вещах говорить, в таком дискурсе находиться. Но никто не спрашивает. В этом горькая ирония. Поэтому давайте больше думать о будущем, о развитии, об общих целях.